Литва-Беларусь. Рок старых стен
Проза глубинки
Трейлеры с аппаратурой подскакивали на неровностях грунтовой дороги, проезжая мимо хат да полуразвалившихся коровников, что с советских времен остались по пути в Норвилишкис (или Норвилишки, как называют это место местные). И все-таки, вопреки всем инфраструктурным и приграничным сложностям, Be2gether стал одним из лучших фестивалей молодой Восточной Европы. Пример того, что в мире возможны самые невероятные вещи. Это значит, при желании реально вдохнуть жизнь в эти места, опустошенные социальными переменами и границей. Только сделать это адски непросто.
Добраться сюда легко и сложно одновременно. Есть рядом погранпереход (закрыт большую часть времени) – на несколько дней он открывается для пропуска автомобилей. Это хорошо для тех, у кого есть свои машины. Большинство пешеходных гостей, в основном белорусские и литовские студенты, дают крюк в 100 км – едут через Вильнюс.
После того как утром на вокзал прибывают поезда из Москвы и Минска, автобусы должны забрать гостей на фестиваль. Однако в справке автовокзала никто не может сказать, где именно остановится фестивальный автобус. «Они не говорят, потому что мы спрашиваем их по-русски…», – обиделась белорусская студентка. «Они, правда, не знают!» – нараспев ответил ей местный пацан. И он был прав. От любой палатки с хот-догами до ресторанов Вильнюс общается с туристами на великом и могучем.
Автобус пришел обычный, рейсовый, который ездит в Шальчининкай – райцентр, к которому относится территория фестиваля. В местечке всех пересадили в другой автобус – мы ехали еще километров 30 до границы.
Всех высадили неподалеку от деревни Норвилишкис. Дальше – пешком.
Реальность нереального
Одно поле – под стоянку автомобилей, другое – под палаточный лагерь и активную зону, на которой разместились три сцены. За полем – крепость, за ней – костел, кладбище и, собственно, граница. Поскольку в 2010 году фестиваль проводился уже в четвертый раз, организация была на высоте – от прекрасного звука на концертах до достаточного количества общественных туалетов. Кроме максимального для таких условий комфорта у фестиваля есть еще один плюс – упрощенные и бесплатные шенгенские визы для тех, кто приобрел билет на фестиваль (€60–80 – в зависимости от страны приобретения). Одних только белорусов на Be2gether приезжает не менее двух тысяч человек. Если сначала фестиваль задумывался как белорусско-литовский, то теперь география расширяется. В этом году билеты покупали россияне из Калининграда, Санкт-Петербурга, Москвы. О визах, транспортном режиме и многих других вещах позаботился МИД Литвы, поскольку этот фестиваль получил официальную поддержку государства.
Казалось бы, Be2gether – это то, что надо для бедного литовского района. Что может быть лучше для развития? Но на деле оказалось, что пока фестиваль больше живет энтузиазмом организаторов и большой коммерческой выгоды для региона не несет. Даже палатки с едой, представленные в активной зоне, – сплошь привозные, из Вильнюса и других туристических городов.
За эти годы на фестивале побывали Morcheeba, GrooveArmada, Tricky, FoolsGarden, InfectedMushroom, GogolBordello, Clawfinger, TouchAndGo, ZdobSiZdub, «Ляпис Трубецкой» и множество других музыкантов.
В этом году гостями Be2getherбыли австралийский электропоп EmpireOfTheSun, британская альтернатива SkunkAnansie, датское трио WhoMadeWho, украинские ска-казаки «Гайдамаки», группа Сергея Шнурова «Рубль» с российской стороны и легенда белорусского рока Лявон Вольский. А завершал главный день фестиваля концерт SkunkAnansie. Как только включили освещение сцены – зрители на поле ахнули. Как можно было организовать такой свет в полевых условиях? А когда на сцену вылетела бритая Дебора Энни Дайер в серебристом одеянии, и начался концерт, публика не завыла, как при виде Шнура, а наоборот, замерла от восторга. Возникло ощущение нереальности происходящего – замок, поле, лес, комары и концерт, по уровню не уступающий тем, например, что дают на Васильевском спуске.
Если бы не замок
Фестиваля не было бы, если бы литовский бизнесмен Гедрюс Климкявичус в свое время не взял четырехсотлетний замок Норвилишис в аренду на 100 лет и не получил деньги на его восстановление от Европейского фонда по поддержке бизнеса ES PHARE. Внутри замка – ресторан. На втором этаже – старая мебель, сервировка в стиле прошлых лет. Здесь празднуют свадьбы, юбилеи, принимают высоких гостей. Однако из-за особенностей современной ситуации клиентура здесь в основном из Вильнюса.
Южные окна замка смотрят в сторону белорусской границы. Но демаркационные линии, слава Богу, не видны, а виден деревянный костел, каких много в этих краях.
Именно Гедрюс придумал Be2gether, выступил его организатором и первым спонсором. «Идею фестиваля подсказала жизнь, – говорит бизнесмен. – Столетиями Норвилишкис – одна деревня. Строили вместе костел, одно кладбище у них было, а вот лет 15 назад так сложилось, что люди оказались разделены». Гедрюс Климкявичус считает, что такие фестивали помогут преодолеть самые главные границы – в умах. С самого первого фестиваля он мечтает о том, чтобы одна сцена находилась на территории Литвы, а еще одна – на территории Беларуси. Сегодня это кажется почти безумием. Но, на самом деле, нет мысли более здравой. Окрестности замка – место с богатой историей, где слились литовская, белорусская, польская и российская культуры. Поэтому любые границы здесь – крайне болезненны. Бизнесом Be2gether пока Гедрюс не считает. «Пока это больше похоже на культурную акцию. На данном этапе мы работаем на перспективу», – говорит он.
Жизнь пополам
«Ждем богатых белорусов!» – говорят соседи, которые продают дом в окрестностях Вильнюса, – рассказывает литовская знакомая. – Недвижимость продается плохо. Россияне покупают в основном на побережье. Около Вильнюса дом, скорее всего, купят именно белорусы».
Но там, куда сложно добираться, в том же Шальчиникае, недвижимость покупать нет никакого смысла ни белорусам, ни россиянам. Даже если это место будет раскручено фестивалем и оборудовано инфраструктурой. Отдаленные от погранпереходов населенные пункты – это очень неудобно, поэтому они практически не имеют шансов на интерес зарубежных покупателей. Выходит, что и без того экономически слабые районы лишаются самой возможности развития. А ведь здесь прекрасная природа, экологически чистые места. Немало людей захотели бы иметь здесь дачу – при условии, что граница была бы не такой труднодоступной.
Первые годы после того как между Беларусью и Литвой появилась граница, бывало так, что братья, оказавшиеся по разные стороны, ставили каждый со своей стороны по столу. На праздник садились каждый у своего стола и чокались через сетку. Но с годами границу оформили «по-взрослому»: с демаркационной полосой и камерами слежения. С тех пор как Литва вступила в ЕС, граница стала еще строже. Теперь можно чокнуться, уже в смысле сойти с ума тем, для кого мир разделился на две части. В Норвилишкисе особенно не повезло деревне по белорусскую сторону границы – кладбище с могилами предков оказалось в Литве. Если исполнить волю покойника быть похороненным вместе с предками, то придется вести тело 100 км в объезд – через открытый пункт пропуска. А что уже говорить о возне с документами? То же самое и с костелом, который оказался в Литве. Когда-то ксендз подходил к забору и читал для двух половин своих прихожан. Теперь это дело тоже запретили.
Все это очень грустно – желтая лента границы сразу за кладбищем, проволока и фигурка Матери Божьей, что смотрит в сторону Беларуси.
Иду в деревню. В Норвилишках (Норвилишкис – официальное название, которое местные не используют) сейчас немноголюдно. Осталось несколько пожилых людей.
Бабуля косит траву.
– Трэба скасіць, пані, бо штрафуюць! Пані, зайдзіце у дом, бо сабака ў мяне дурны!
– Вы белоруска?
«Не, няма тут беларусаў!» – отвечает мне по-белорусски бабуля. И это ее родной язык. Выяснилось, что национальная идентификация здесь – по конфессии. Если католик, значит, поляк или, как бабушка сказала, «шляхтич». Большинство местных жителей говорят на смеси белорусского, польского и русского языков.
Моя собеседница рассказывает:
– Тут, пани, домов было – не сосчитать. Деревня – боже-боже, на работу только 42 бабы выгоняли! Мужчины косить шли, а бабы садить, полоть. У меня 2 коровы было, телку держала, 5 свиней. А теперь повыбиралися все, в Польшу хат 15 уехали, а молодежь – в Вильнюс.
– Легко было без границы?
– Ой, пани, что за разговор! Где хочешь, там и ходи. У меня там родина – матка была оттуда, с той стороны, где теперь Беларусь. Но теперь уже и нет никого, только сестра мужа есть в Польше, звонит мне.
– И люди не покупают здесь дома? Может, из Беларуси, из России?
– А кто купит здесь из Беларуси? Как мы в Беларуси не купим, так и белорусы у нас не купят. Да и некому покупать. Когда-то покупали здесь из России дома, но теперь уже давно такого нет. Кто может – продают и покупают возле города. Как-то литовец приходил, говорил, продавай, но не могу расстаться с хатой. Если пойдешь в конец деревни, то там крест и рожанец, это моего сына заслуга. И отец его когда-то любил такую вещь поставить, возле костела –отцовская заслуга.
– Тот, который за замком?
– А что я про этот замок не знаю? Меня туда, пани, помню, при польском времени мать на исповедь водила. Жил в нем ксендз Стефан Цивильски, которого на войну польскую забрали, и он не вернулся. А новый пан (про нынешнего владельца замка Гедрюса Климкявичуса) стены обновил, крышу другую поставил. Три или четыре года назад пригласил деревню в гости. Красиво там. Только немного по-другому. Вот окно бы лучшее поставили! Раньше было из дерева, а не пластиковое. У нас всю жизнь стояли деревянные полы и окна.